Русский излом

Почитаем пока внимательно прилежно родной эпос, русские былины. Историческое изыскание не должно пренебрегать и таким ярким песенным источником.
Попробуем составить обобщенный портрет богатыря. Вот он: могучий, да, красава; понятно –  великодушно охреначивает вражин палицей и порубает мечом сплеча долой вдоль и поперек поганых басурман.
Гнобит нещадно нечистую силу. Спасает в великом множестве девиц-лебёдушек и князей-батюшек, а также Землю Русскую и Веру Православную.

Великолепно. Но самое важное скрывается от поверхностного взгляда. Самое важное – характер взаимоотношения нашего лирического героя с представителями власти. Оно, не побоюсь этого слова, дюже лихое даже (и особенно!) по нашим теперешним меркам. По нраву. Хочу - делаю то, что приказывает князь, а хочу – и нет. Отношения сугубо личностные: подчинение по уважению, послушание по почтению. А самое главное – богатырь-то сам свой; он имеет изначально ясное и твердое представление о смысле и предназначении своего пути (его мы рассмотрим позднее). Служба князю всего лишь средство осуществления личных устремлений. Средство предпочтительное по ряду причин. На князюшке Благодать Божья и престольная слава. Князь - главный защитник, Отец родной для чад своих подданных. Князь в центре событий.

Отношения по сути союзнические, содружественные даже частенько. По типу «старший брат – младший брат». Но происходит между тем постоянное перетягивание каната: кто круче. Младший братец егозит и озорничает, а временами и вовсе напропалую безобразничает, совершает лихие злодейства. Интересна реакция рассказчика на такое дерзкое молодечество. Он (вместе с ним и слушатель) не только вполне одобряет буйную ретивость богатыря, но даже искренне любуется ею как красочной иллюстрацией удали и воинской сноровки. Тихоня разве герой? Герою многое позволительно… Но находит иногда коса на камень –  суров добрый князь. Личный конфликт: герой наш оказывается в темнице. Переусердствовал, однако.

Былина рисует образ древнерусского общества и государственности как разветвленную сеть личных связей. Четкое «ты мне – я тебе», а сверху некие расплывчатые представления о правде, добре и справедливости, о чести и долге... Правят воля сильных и общие понятия. Однако же никто и ничто не имеет самодовлеющей силы. Жизнь - шахматы. Игра. Или ты на коне, или ты под конем. Фигуры движутся свободно. Пешка вырывается вперед и становится ферзем. Провалявшийся на печи тридцать лет крестьянский сын садится на коня и едет добывать славу в град стольный. Если он действительно силен, то все у него получится.
Право сильного процветает. Кто смел – тот и съел.
Богатырю хорошо: он силен и смел. Личная доблесть востребована и щедро вознаграждается. Сильных много, и это существенно ограничивает возможность деспотизма и тирании со стороны верховной власти. Нельзя ей в такой ситуации на что-нибудь слишком уж алчно претендовать, размахивать ненасытную пасть. Это все равно, что, сидучи на широком пиру (хоть и во главе стола), постараться отпихнуть ногами-руками соседей от самых лакомых блюд, от чар со сладким заморским вином, и заграбастать все-все себе, и с размаха кинуть в ненасытную утробу. Невероятно. Соседи сплошь осанистые борцы-тяжеловесы, которые, понятное дело, жестоко не попустят. Встанут мягко потягиваюсь, ох, лениво пошевеливая могучими плечами, эх… да возьмут неразумного князюшку под белы да под рученьки и, враз – сквозь узорчатое оконце-то и выкинут. Князей - что грязи, много. Всегда можно найти более мозговитого и благонравного.

Домонгольский период русской истории: впечатляющие широкомасштабные завоевания, героическая оборона от степняков, буйное молодечество, переходящее временами в свирепое бесчинство.
Для властей предержащих тесно место прибыли в собственном же государстве. У силачей не отнять калачей. У подданных уже никак нельзя забрать богатства, приходится вовне направлять хищничество. К этому и сами промысленные борцы-удальцы подталкивают, подначивают: надо,  князюшка, надо силушкой потешиться, показать себя, добыть славу и богатства. Если тылы спокойные, то нападение на иноземцев. В ином случае на своих братьев в чужих уделах, на русских. Хитросплетение династических связей дает многочисленные поводы для войны, для возвышения и реванша.

Подобные порядки среди русских существовали задолго до эпохи государственности. Многочисленные письменные источники заморских хронистов и заезжих путешественников прямо указывают на эту особенность русов. Мол, не доверяют друг другу, постоянно настороже, спят на мече, ожидая всяческих пагуб. В единстве только тогда пребывают, когда есть общая внешняя опасность. Сплоченность достигается в битве с иноземным врагом. Враг разбит, и снова дрязги и рознь.
Были, конечно, попытки преодолеть разобщенность, и были они достаточно многочисленными и временами вполне успешными. Русскому этносу свойственно одновременное центробежное и центростремительное движение. Преобладает временно то стремление, в котором видится больший смысл. Смысловая работа преобразует Русь. Так было всегда. Всегда были попытки найти единую цель. В первую очередь духовным путем.
Сначала языческие боги войны. Храм в Ретре. Святилище на Арконе, остров Руян. Исторические свидетельства дают все основание полагать, что на южной Балтике существовал и довольно продолжительное время процветал могущественный военно-религиозный орден русов.
Затем, уже в эпоху ранней государственности, языческая реформа Владимира Красно-Солнышка, провозгласившего верховным божеством Перуна, воинского бога-громовника. Но все эти попытки русского сосредоточения были временны и ограничены в пространстве. Слишком широко русское полотно раскинулось на просторах Евразии; пропиталось оно различными обычаями и верованиями. От Штирии на Западе до Волги и предгорий Северного Кавказа на Востоке. От Белого моря на Севере до Чермного моря на Юге. Среди русских много приверженцев самых разных религий: язычники разного толка, христиане, магометане и даже иудаисты. Знаменитый выбор веры князя Владимира был выбором из уже (!) имеющихся в наличии вариантов. Крещеные по греческому обряду русы к тому времени стали самими богатыми и влиятельными среди своих собратьев благодаря налаженным торговым связям с Византией (и захватническим походам на нее же, - так между делом). Что и решило исход выбора в их пользу, и к тому же Византия была основным рынком сбыта товаров для Руси, ее главным транзитным путем на Восток.
Русам - приверженцам остальных вероучений пришлось подчиниться или умереть.
Опять рознь, опять междуусобица. Русские всегда платят кровью за грядущее единство. Русский цикл: рознь – кровь – смута. Опять кровь – сосредоточение – застой в жестоком оцепенении - накопление напряжения – и разрыв…
Даже вера неспособна была надолго объединить русских людей. Объединяли личности – мудрые князья, даровитые полководцы и храбрые подвижники, богатыри Земли Русской.
Но опять, к сожалению, временно… И снова рознь наживы. Опять грабеж, кровь, гарь пожарищ. Русские братья, проданные басурманам в рабство.

Свободен богатырь, и этим силен. Сила настолько велика, что постоянно норовит выйти (во благо или во вред) из пределов обозначенными законами человеческими и божьими. Соблазняет хищностью бушующая в крови медвежья мощь. Слаб во грехе человек, особенно если силен он звериной силой великой, и нет ему достойных преград…

Свобода и хищная воля.
Битва света и тени.
Богатырство и разбой.
(Разбой, надо откровенно признать, является характерной теневой стороной русского мира. Разбой – природное русское зло.)

Так и встретили Великую Степь, - во всеоружии беды, облачившись в кровавые доспехи братоубийственной бойни, в алчной пагубе разбоя.
Монголы, принявшие китайскую систему государственной сверхцентрализации, хоть и с трудом, обрушили  русский шаткий разобщенный мир.

Несколько веков борьбы – борьбы с врагом, борьбы с собой…
Научились всем каверзным восточным премудростям.
И явилось Чудо-Юдо небывалое – система обезличенной государственной машины.
И поднялось Московское Ханство во славе и страшном величие.
Заковано русское храбрство. И закрепощен русский богатырь. Слишком свободен он, слишком силен. Права и силы его отданы разлившемуся безмерно чиновничьему болоту. В кандалы государевой думы заточен, под тщательный и ревнивый присмотр бояр и служивых дьяков.  Теперь не сидит он вальяжно подбоченившись за праздничным столом в высокой гриднице. Теперь смеющиеся вельможи ему как меделянской собаке кидают обглоданную кость. Скрипит зубами и терпит.

А случись война – иди умирай. Идет и умирает, вырвав в нечеловеческих усилиях победу.
Долг и честь в крови его.
Свободы нет уж, но и разбой не прекращается. Теперь им занимаются не величественные и гордые хищники – львы, медведи и волки, а трусливые шакалы и гнусные пасюки – малахольные государевы людишки. И от этого грабеж становится совершенно невыносим.

Победила тьма свет. Централизованный разбой победил разобщенное богатырство.

И так – века и века... Меняются обличья, но не внутренняя суть. Изменяются обычаи, но не намерения.
Мелкая алчная тварь в официальной табели о рангах значит больше героя и подвижника.
----------------

Пора раскрепостить русского богатыря, снять с него цепи и оковы. Дать наконец  ему главную свободу – свободу защитить Русь.