Источник власти

Темпоральность смерти (по Бодрийяру) означает качественное отличие между двумя видами смерти: быстрой и медленной.  Быстрая, она же свободная смерть: подвиг гражданского долга и военной доблести, бретерство и дуэлянтство, выходки безрассудной дерзости, честолюбивое самоубийство и т.д. всегда была тщательно охраняемой привилегией господствующих сословий. Эта гордый и величественный вызов смерти на поединок, этот бросок самоотречения и есть то магическое средство, которым добывается власть.
.
Господство вознесения - Сам Господь стал Богом «смертью смерть поправ».

Имеется в виду не мертвенность, отнюдь, что есть шокирующий знак тупика, не более. Зловещее пугало на огороде конвенциальности - бойся, бойся, холоп, не приближайся!. Это состояние мертвенности (падали!) наглядно символизирует собой лишь вполне тривиальную остановку жизнедеятельности, биологический фатум. И, стало быть, имеет самое прямое отношение к жизни, к ее жалкому фиаско, а не к смерти. Горький винный осадок в опорожненной амфоре. Символ слабости и уязвимости жизни (именно это печалит и ужасает, даже не сам факт небытия).
"Из праха в прах". Так рушится идея вещественной самодостаточности - фундаментальная идея жизни. Крушение мифа об абсолютности бытия и рождает скорбь.

Подразумевается самое активное и деятельное участие в могущественнейшем принципе нашего мира, в метафизическом принципе смерти.
Так что же такое «смерть»?
Прямая противоположность жизни. Оппозиция мира сущего. Противоупор самости. Антиэго.
Смерть - естественный ограничитель личного "Я", стремящегося к бесконечному расширению. Ограничение ограниченного личного "Я" открывает дверь в бесконечность, ведет в Абсолют. Власть - вульгарная вариация на тему Абсолюта, более-менее удачная его подделка.

Жизнь - присутствие, смерть – отсутствие.

Образно говоря, знаменитому живому коту Шредингера здесь противопоставлен не мертвый кот, а совершенное его отсутствие. "Кот" (жизнь) и "не кот" (смерть) - вместе и одновременно. Чистейший простор неопределенности.
Жизнь: непредсказуемое чередование и неуловимо кратковременная фиксация статусов, точечная последовательность символов. Символ: ясно видимый и четко осознаваемый концепт смысла/смыслов, обладающий реальной властью. И "гибель-поражение" всего лишь последний концепт, последний символ…

Смерть же есть сам процесс чередования, перестановки символов. Сокрушение узлов фиксации. Круговой цикл фрагментации и дефрагментации информационных (управляющих) структур. Созданию нового знака предшествует сокрушение старого. Перед тем как завязать новый узел необходимо развязать старый. Распутывание, разрешение от уз.

Разрушение создает порядок, порядок разрушает.

Законы Вселенной таковы, что обретается могущество только вблизи смерти, спасение рядом с гибелью; сияющая вершина соседствует с зияющей пропастью. Жизненный пик – геометрический треугольник, образованный наклонными плоскостями подъема и, одновременно, падения. Подъем и падение взаимно предполагают друг друга: одно без другого невозможно. Подъем - активный оборот падения. Действительная высота полета и потенциальная глубина падения растут прямо пропорционально.

Для того, чтобы подняться вверх, требуется увеличить глубину падения вниз. Только так. Противоположности родственны друг другу.
Есть прямое движение от крайности к крайности.

Победа - обуздание беды. Победа в том, чтобы оказаться поверх беды. Задача власти заключается в подчинении беды, этой подосновы победы. Рабы в ужасе бегут от беды и поэтому она настигает их. Господа же алчно стремятся к ней ("иду на вы"): она - их жнивье, их подножный корм.
Власть попирает беду. Она падет, если потеряет свою единственную точку опоры. Нет беды - нет власти. Власть там, где утрата жизни. Увеличение власти достигается через увеличение смерти.

Господа играют в свою смерть и в смерть общую. Кидают монету смело. Круговращение вероятности орел-решка и образует силовой вихрь реальности.

Жизнь - сверхценность, и тот, кто имеет мужество поставить ее на кон великой игры, претендует на великий выигрыш. Нет выше ставки, чем жизнь. Готовый проиграть все, получает все или теряет все: одно из двух. Вселенная вынуждена ответить на этот отчаянный вызов. Таков путь господства: сообщничество с главенствующей силой мироздания - смертью.

Вся формула земного могущества целиком и полностью заключается в целенаправленном разрушении жизненной материи. Преобразование бессмысленных глыб земного вещества в нечто ценное и значимое, претендующее на Вечность, на Абсолют.

Метаморфоза и трансформация осуществляется силами избирательного уничтожения.
Распад до пустоты – вот энергия жизни, опустошение - вот ее действие. Энергия = расщепление = смерть.
В пульсирующей сердцевине жизни – смерть.

Да, вот она, эта таинственная сила Жизни – Смерть...
"Пустота" и "Ничто" восточной философии, физический вакуум современной науки.
УНичтожение.

Смерть - отторжение жизненности, изъятие вещества. Исходящая мощь бытия.
Цель отторжения – произвольное перемещение энергии и материи в пространстве и времени. Энергия заточена в знаках, сила свернута в символах. Энергии аккумулируется в транспортных узлах власти (только она имеет право переводить ценности в знаки и наоборот - знаки в ценности).
Власть: монопольное распоряжение жизненной силой - смертью (семиотическим полем реальности).
Процесс смерти и процесс власти одинаков по своей природе  -  Великая Трата.

Жизнь как имущество, смерть как пользование им. Бессмысленно имущество без его пользования. Бессмысленна жизнь без смерти. Смерть – ядро смысла, жизнь - его хрупкая скорлупа.

Минус на минус - аннигиляция отсутствия. Полнота жизненного присутствия достигается умерщвлением жалкой плоти бытийной относительности. Сбрасывание грузной обузы. Сжигание житейского хлама. Отсечение лишнего из глыбы мрамора, как мудро заповедовал старик Микеланджело.
Искусство: ремесло осмысленного разрушения, приведение мира к состоянию упорядоченности силовыми методами. Искусство разрушает ветхие ментальные и эстетические структуры, его средство выражения - оружие, его форма - полигон.

Упорядочивание выражается в структурировании энергетических отношений, насильственной актуализации мирового вещества. Порядок исторгает жизненную силу и приводит тем самым к гибели форму ее содержащую.

Что не исчезает, того не существует. Исчезновение - процесс осуществления. Уничтожение - процесс бытия.

Порядок власти живет гибелью: нет гибели - нет власти. Упорядочивание: поток истребления. Порядок: лафет, ствол и жерло пушки – машина направленной расправы. Пустить в расход – такова жизненная задача любой власти. Наводящий порядок на реальность разрушает реальность. Самый действенный способ совершения убийства – это утверждение порядка.

Господа наводят порядок, но сами не желают быть внутри его. Они выше системы пользования, вне оков принуждения. Чем выше степень иерархии, тем меньше порядка. На самом верху правит бал хищная случайность. На вершине мира головокружительное буйство возможностей, жестокий произвол неопределенности. Вихрь вероятностей – это и есть сама стихия могущества.

Вариативный реактор. Чет и нечет. Черное и белое. Ноль и единица. Пан или пропал. Жизнь и смерть.

Да, мы существуем, мы пригвождены к жизни. Жизнь – наша данность. Смерть нам не принадлежит, увы. Мы только можем войти с ней в союзнические отношения. Тогда она станет нашим самым верным оружием. Наше отсутствие станет силой нашего присутствия.

Люди делятся на тех, кто стал сообщником смерти, и на тех, кто был порабощен ею.

Смерть медленная от истязания и истощения была и остается уделом подневольных рабов. Порода пользования. Сверху назначенный и приуроченный труд; корпоративное ярмо; все виды государственной повинности; жертвенное замещение в войнах и катастрофах – вот качественные признаки человеческого расходного материала.

Извлечение лучистой энергии из темного косного вещества народных масс посредством обогатительного цикла. Огонь из добытого и нарубленного угля. Экстракция атомной энергии из урановой руды. Принуждение к распаду.

Рабы - это те, к которым применяют обширный инструментарий смерти, а господа – те, кто его применяет.

Государство – апофеоз господства. Чем больше государственности, тем, по определению, больше разрушения. Идея державности есть, по сути, идея гибели ради гибели.


Все инстанции подчинения оперируют силами гибели, силами отторжения жизненности. В этом смысле нет принципиальной разницы между государством, религиозными структурами, социумом и коммерческим предприятием. При их целенаправленном объединении (при всех формах теократии, империализма, социализма и госкапитализма etc) сосредотачивается и гибель. Разобщение гибели достигается разобщением власти.
Но власть невозможно разделить: она или существует в единстве или ее нет вообще. Она, ради спасения своего, может принять образ разделенности, видимость фрагментации. Облачное роение символов. Таков самый адекватный путь могущества. Тайное сообщничество, выраженное в едином программном коде. Подняться на уровень замысла, неподвластного физическим процессам - таков единственный способ сохранения и приумножения власти. Власть реальная скрывается за завесой конвенциализма, за ширмой формальности. Чем выше уровень формализма официальных структур, тем могущественней власть закулисная. Могуществу тесно внутри узких схематических рамок официоза и оно уходит вглубь, за сцену.
Поэтому власть не равна государственности. Государство выступает как система помпезной бутафории, торжественное нагромождение театрального реквизита. Открытые пустые пространства губительны для власти. За пыльными складками кулис замышляется интрига. Нанятые актеры исполняют написанные роли, приковывая внимание зрителя и тем самым его самого. Нельзя освободиться от лицедейства, поскольку оно эфемерно. Нельзя пронзить туман, нельзя разрубить химеру. Иллюзорность лишена субстанции. Повстанец борется с собственным фантазмом, со своим воображаемым, то есть с самим собой. Одурманенный мороком наносит удары самому себе. Подчинение возможно только в пространстве нереального.

Настоящая власть управляет издалека и исподтишка. Она надежно защищена панцирем иллюзии. Только грубая и примитивная власть, узурпаторская, рожденная волей случая, подчиняет демонстративно. Что движет ее к этому? Мания определенности.
Тут парадокс: власть, двигаясь к системе предопределенности, изменяет собственной природе и поэтому погибает.

Власть крепка и могущественна своей готовностью к смерти (управлять чужой смертью можно лишь посредством собственной). Чуть только эта готовность уступает место бессмысленной и маниакальной жажде жизни, так она сразу же становится обреченной на уничтожение. Право на власть утверждается трудной и опасной борьбой на самом краю жизни и смерти. Отойти от края, значит отказаться от права на власть. Кто испугался и сошел с острия бритвы Оккама, тот выбыл из игры, тот стал лишним. Если одни утрачивают свое право, то приходят другие - те, кому есть что предъявить на этом великом ристалище жизни и смерти.

 Отдающий свою жизнь выигрывает, отказавшийся от своей смерти терпит поражение.

Дикие варвары-вандалы одерживают верх над высокоразвитыми обществами, гордящимися богатой рафинированной культурой, тонким изощренным опытом государственности, мощными финансовыми и информационными ресурсами. Образованный горожанин погибает под ударом топора примитивного дикаря. История знает.
Почему так происходило и происходит? Слишком много жизни накопилось, слишком мало смерти осталось. Много материи, но мало энергии. Слишком много стало горючего вещества в топке, и огонь теперь еле тлеет, постепенно угасает. Развилась и распростерлась опухоль вещественного изобилия.

Новообразование - это безудержный бег к веществу. Рак - это панический побег от уничтожения. Злокачественная полнота. Опухоль удушения.

Происходит остановка реакции расщепления и постепенное затухание жизненной энергии. Отказ от смерти приводит к гибели. Приходит вандал-разрушитель и сжигает больные слабые клетки. Внешняя жестокая радиационная и химическая терапия это попытка восполнить внутренний недостаток смерти.
Если она не удается, приходит хирург со скальпелем или палач с топором...

Вандализация государства имеет ту же цель, но и тут происходит катастрофа: с безудержной щедростью тратится жизненное топливо и огонь затухает.

Переизбыток или недостаток жизни приводит к недостатку или переизбытку смерти. Жизнь заканчивается потому, что заканчивается смерть.