Правила хорошей жизни.

1. Автономность. 2. Действие.
Первое - начальное и необходимое условие. Без отдаления от внешних самопроизвольных сил, действующих в окружающем мире, невозможно добиться личного успеха. Приводные ремни социума, зубчатые шестеренки общественного механизма цепко хватают за лацканы гражданина, неосторожно подошедшего, и затаскивают беднягу внутрь своей системы вещей, затем присоединяют к полезному круговращению. У них единственная цель: расширение поля своего функционального охвата. Пролонгация влияния, каскадное подчинение. Двигатель и движитель. Крутись, белочка милая, крутись... Практически вся польза от работы, произведенной в таком ограниченном качестве, принадлежит зачинателю действия, а не его исполнителю. Накопление результатов возможно только в защищенном извне пространстве, за надежными железными стенками сейфа независимости. В личной Швейцарии: за высокими горами, за широкими долами, за жестоко охраняемыми границами сурового суверенитета. Даже относительно малое количество работы, выполненной независимо, по факту пользы существенно превосходит ту работу, которая была совершена в намного большем количестве, но под чутким внешним руководством.

Форма (границы отчуждения) актуализирует содержание. Чем больше объем формы, тем, по определению, больше и богаче содержание. В регламентированном пространстве, не прошедшим процесс автономизации, наполненность такая же регламентированная - в полном соответствии с заданными извне параметрами.

Вывод: не подходить даже близко, или отойти побыстрей, если уж зашел слишком далеко. И действовать, действовать, действовать самостоятельно... Но это достаточно трудно, а для многих совершенно невозможно. Никто не сможет тебя захватить, если ты сам усердно не поспособствуешь этому своей трусостью, ленью и жадностью. Если в поисках гарантий помощи и безопасности сам не подойдешь к кормушке, которая на самом деле хитро усторенная ловушка для простачков. Если взял пайку - горбом отрабатывай. Защитили - подчиняйся. Каторга для больных гарантоманией.

Конечно, системы как таковой не существует. Ее образ - сакральный фетиш для тех, кто не может примирится с тем, что более сильные/приспособленные личности по взаимно согласованной технологии используют их в своих личных интересах. В противном случае возникает крайне болезненное противопоставление: если меня меня используют сильные, значит я - слаб. "Система" как идея скрывает от сознания сей обидный факт. "Ну, что я могу сделать против Машины." "Против лома нет приема." 

Несть примеров тому, как сильные личности, начав с самых нижних ступеней иерархии, движимые неудержимой волью к власти, добивались ее в конце концов, что доказывает принципиальное превосходство творческого личностного начала над средой ее действия - системой.

Держава духа или Империя желудков?

Государство - отвердевшее общее мнение. Мнение народа о том, что и как надо делать, что вообще должно быть в природе вещей. Ни больше, ни меньше. Мнение часто трусливое, часто косное и, с очень большой долей вероятности, ошибочное и парадоксальное. Государственность Швейцарии, Гвинеи-Биссау и России отличается только тем, что думают их народы о добре и зле, о порядке и справедливости, о свободе, наконец. Насколько прав народ в своих умозаключениях, настолько ему хорошо или плохо живется в собственной стране.

Единое поле понимания. Летопись опыта. То, что суживает или ограничивает это поле, то суживает и ограничивает жизнь страны. То, что уничтожает память прошлого, то уничтожает настоящее и будущее. Поэтому так важно все видеть, все чувствовать, все замечать. Поэтому так важно надежно хранить знаки понимания. Если какие-то фрагменты мозаики утрачиваются, то утрачивается все панно, весь его смысл. Сознание народа - самое большое его сокровище. Выше, выше всего то, что увеличивает широту видения и остроту мышления. Наука, культура, образование, свободная пресса - центральные генераторы национального бытия. Главное в жизни народа и страны - поиск и ведение.

Каверны преступности и глупости государственной машины имеют своим источником каверны национального сознания. Одно продуцирует другое. Главная беда национального сознания в том, что оно не знает о своем существовании, и, соответственно, о своей наивысшей ценности.

Оно, это сознание, целиком погружено в превратных ощущениях национального желудка. Меряет все выгодами урчащей утробы. Что и как заглотнуть, какие пищеварительные ферменты выделить, и главное - где и как впитать питательные вещества и куда их потом распределить. Кто первый в очереди на пайку. Как насытить национальную плоть пропорционально и желательно справедливо. Урвать от этого и отдать вон тому. Основной поглотитель внимания.

К этой заботе тесно примыкает мысль о защите национального тела. Со страхом вся поверхность его наглухо закрывается. Осматривается дотошно окружающее пространство на предмет наличия коварных врагов. Осматривается внутренности в поисках всяких там ползающих вредоносных гадов. Нервный алармизм. Тяжкое занудство государственной безопасности. Сжатые мускулы, каменеющие в ожидании удара. Сумеречная бдительность - на грани паранойи.

Но все тщетно. Цели не достигаются. Живот зверски сводит, крутит, пучит. То понос, то золотуха. Тулово большое, но рыхлое и слабое. И при этом везде враги и опасности: внутри и снаружи. Коварные злыдни. Всякая пагуба вокруг так и думает о своем нападении на такую легкую жертву. Стрёмно и зловеще.
..
Только качественное сознание может правильно позаботиться о насущном: пропитании и защите. В чем разница качественного сознания от его противоположности? В страхе, сминающей ткань мыслительной структуры. В жадности, грубо комкающей полотно опыта. Страшно и хочется. И побыстрей. Судорожное хватание. Рывки, метания вправо, влево... Мозговой озноб. Но это все следствие, первопричина в другом...

Главное в присутствии или отсутствии ценного глубокого опыта. Народный кладезь знаний, смыслов, навыков, техник и способов преуспевания. То, что нарабатывается долгими трудными усилиями, и, только в широком, неограниченным никем и ничем пространстве свободы. Если мешают действовать, то мешают мыслить и понимать. Только народ, участвующий в свободной деятельности, может быть достаточно высокосознательным и, стало быть, способным обеспечить себе процветание и безопасность. Свободный народ - умный народ. Будет здоровое сознание, остальное естественно приложится. Единственное верное богатство и надежная защита - сильная мысль.

Холодное озеро.

Общий равнодушный покой в кайме высоких гор. Ни ветра, ни ряби. Стекло. Глубина и прозрачность (до камушка на дне). Тишина на середине.  По краям берега шум и радужные облака брызг водопадов. Истоки рек и ручьев.

Холодная экономика. Неподвластная никому материя.
Ни запруды, ни шлюзов, ни волнореза. Ни закачки, ни откачки воды. Ни ирригации, ни мелиорации. Озеро никому не принадлежит. Экономика никому не принадлежит. Никто не может отрезать дамбой часть озерной глади, и устроить там личный пляж с шезлонгами и причал с яхтами. Никто не может захватить себе часть экономики, огородить и воздвигнуть на ней свой укрепленный пункт.

Общее извне неуправляемое. Частное извне неуправляемое. Внешнее управление, закон существует только для того, чтобы разграничить общее и частное так, чтобы они не мешали друг другу. Законом рядные частности разделены в частном, и обобщены в общем. Общее не управляет частным, частное не управляет общим. Общее управляет общим, частное управляет частным. Одно равно в правах другому. Единица равна Всеобщему, и наоборот.

Вода из озера течет там и туда, где должно, куда это выгодно и удобно, в первую очередь, для самого источника. Река  втекает в озеро в условиях, благоприятных для потока. Избыток и недостаточность, между ними работа перераспределения. Частное отдает себя общему, а общее делится собой с частным. Добровольно и по договору. Свобода от захвата. Отсутствие принуждения.

Действительно частное и действительно общее, не перемешанные между собой, остающиеся самими собой, несокрушимы и неуяезвимы. Там, где смещение, там и борьба между ними, а в итоге крах и падение. Общая частность и частная общность на уровне идеологии возможны только как обманчивая химера, Фата Моргана, а на уровне практики только как глупость или преступление.

Сила не идет в узкие обстоятельства, туда, где ее могут легко захватить и взять под контроль. Могущество ищет свободу. Свобода любит свободу. Свободная стихия совершенно неуправляемая по сути; любые попытки внедрить туда управление приводят не к ее внешнему упорядочиванию, а к увеличению внутренней стихийности самого управления. Управлять, действительно упорядочивать можно только то, что находится вне свободы и противоречит ей. В данном случае само управление есть акт свободы. Подлинный порядок поддерживается именно необходимостью свободы. Порядок, существующий только ради самого себя, уничтожает свою жизненную подоснову. Слишком большой порядок - самый страшный бардак.

Расслабуха.

Покупаю, значит, в супермаркете свой примерный ежевечерний паек, как-то: 1 бутылка аргентинского, вонючий французский сыр, пакет замороженных овощёв, мандэринов маненько, 100 упаковок презервативов... Не суть важно. Сриллер тут в другом. За мной к кассе подошла девушка, оченно беременная, на одиннадцатом месяце или сразу тройня, не знаю, я не акушер-гинеколог. Не успел я обрадоваться за грядущее улучшение демографической ситуации в стране, как она (глаза бы мои не видели), протягивает руку к пачке сигарет. Не без тени сумлевания на лице, но так вороватенько протягивает. И вроде девушка-то нормальная, благополучная, точно не мизирабельная. Я так сильно рассвирепел, что чуть не выдал ей влупидол с повторином внезапно поумнел, дотумкал наконец. Я и раньше иногда об этом мыслительствовал, но как-то невзначай, по касательной.

Вот, думаю, она (и такие как она - достаточно кулютерные, понимающие и образованные люди) ни за что не стала бы так сильно рисковать здоровьем своим и своих будущих детей, если бы была твердо уверенна в том, что будет компенсировать ущерб, лечиться и покупать лекарства только на свои личные и мужнины кровные деньги - на все 100 процентов. Только свои личные усилия спасения, может быть еще родственников и друзей, да и то совершенно не обязательно. И что никто никак не поможет; ни общество, ни государство, ни работодатель, ни, тем более, прижимистая на бабки церковь. Никаких тебе льгот, никаких субсидий и выплат. Скажут: если дурёха - подыхай, лапуля. А лечение детей за счет твоей будущей пенсии. 

Те, кто поумней, давно уж поняли, что социалистическая лафа закончилась, что надеяться можно только на себя. У остальных мираж вспоможения брезжит до сих пор в полупустых головах.

Люди хотят стоять на краю, получая удовольствие, а в случае несчастья, вполне прогнозируемого, получать помощь. Инстинкт самосохранения глушится практически полностью; еще бы ведь - в подсознании прочная уверенность, что хоть кто-то, хоть как-то, хоть вкривь да вкось, но поможет, сука, никуда не денется, поможет. А почему бы и не рискнуть, действительно. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, и поэтому можно пить денатурат, курить, колоться, тунеядствовать, валяться в канавах и т.д. Видим же все мы вокруг постоянно, что как-бы помогают тем, кто сам по своей дури навредил себе и своим близким. Тащат на понучах пьяное матюгающееся тело.

Есть, конечно, такие люди, кому всегда и везде трын-трава и море по колено. Это самые низшие или высшие. Те, кто не понимают опасности в силу малого ума, и те, кто все хорошо понимают, но имеют роскошь рискнуть собой для расширения своего жизненного опыта, или для какой-то там суперважнецкой цели. А есть еще середина на половинку, ни самая умная, ни самая глупая.
Вот для них соблазн, и рыбку съесть, и косточкой не подавится. Эх-ма, перема, однова живем! Едят и давятся, едят и давятся. Происходит постоянное сползание к низшему состоянию, оплачиваемое, причем, другими, более благоразумными гражданами. Деградация.

Утрачиваются величайшие русские качества: неимоверной силы цепкость к жизни, витальное могущество и духовная прочность. Поговорку "Нас бьют, а мы крепчаем" можно постепенно забывать. Сами себя изнутри избили, изметелили, да так жестоко, что врагу незачем ударять - лишняя трата энергии.

Расслабуха. Вот она тайная идеология русского народа.

Представьте себе - бегут салдатики, бегут касатики то в жаре, то в холоде, бегут долго, по пересеченной местности, бегут изнурительно, невыносимо долго. Невмоготу, но бегут. В тесных грубых кирзовых сапогах. Ноги в крови. Главная мысль в голове: разуться, снять портянки и лечь, раскинув руки-ноги, и долго-долго не вставать. Расслабиться. И пошло оно все ... И пошли они все куда там подальше. Расслабуха как иллюзия свободы. Пассивный эрзац своеволия. Могу вроде не делать это, могу не делать то... Лишь бы быть подальше от начальства.

Естественное дело расслабиться после напряга. А после свернапряга сверхрасслабление. И иллюзия.

Пружине надо как-то распрямляться. Если нельзя пружине распрямиться в действие свободного строительства, то она будет распрямляться в действие разрушения: своего или чужого. Нельзя начать свое дело, зато можно разрушить свое тело. Главное-то свободен, опля! А вещества дают способность отстранения, закрывают пеленой забвения. К тому же есть потаенная мыслишка о том, как бы привести себя в настолько непотребное состояние, чтобы все отстали, епть, off fuck. Мал спрос с пьяницы и ренегата. Примерно как в известной даоской притче о дереве, которое жило себе, и жило очень долго, до трухлявости, только потому, что оно никому не было нужно в силу своей кривизны, скрученности и уродливости. Плотники и дровосеки смотрели с отвращением и уходили прочь. Самое полезное быть бесполезным. Этот расчет оказывался верен и рационален. Сильные и прямые первыми шли на доски или на дрова. У кривых и гнилых еще оставался шанс на выживание.

Тяга к расслабухе настолько глубоко укоренилась, что оправдывается то, что стало ее причиной - жестокое внешнее принуждение. Ведь при мягком и гуманном правлении расслабуха не нужна, она в этом случае совсем даже странна и неуместна. Зачем действительно расслабляться, если никто тебя не напрягает? Вектор меняется - не ты уже уклоняешься всячески от довлеющей сверху силы контроля и управления, а сам должен направить во внешнее пространство свою волю. Упорная самостоятельная мотивация, жесткое самоуправление. Труд великий увеличения собственной значимости: труд с риском, труд с страхом, труд с болью... Главная причина неприятия либерального порядка в том, что он прямо таки вымогает у человека активное действие. Нельзя уже сказать - у власти суки, и поэтому я ничего не могу, и мне все можно. Ведь так уютен тиран - при нем можно невозбранно возлежать облеванным в канаве и жаловаться. Тогда уж всем понятно, кто виноват в этом - не ты, конечно, а злодейственная система. При таком раскладе - ты не пьянчужка и бездельник, а невинный страдалец, насильственно вынужденный разрушать свою бедную печень. 

Апофиозом стал аццкий совецкий строй. Он по сути был замыслен для масштабного расширения расслабухи. Как безопасный компенсационный механизм. Если раньше существовала беспощадная необходимость выживания, заставляющая проявлять постоянную жизненную стойкость, то в последние десятилетия существования режима социальное обеспечение достигло настолько высокого уровня, что позволило широким народным массам (а не только номенклатуре) сладостно предаться упадничесву. Вредные привычки, ранее сдерживаемые осторожностью, расцвели махровым цветом на невиданном доселе уровне, что нанесло несравнимый ни с чем качественный урон русскому генофонду. Алконавтика и исследование подзаборного пространства.

Сначала количественный ущерб: Первая мировая война, Революция, Эмиграция, Коллективизация, ГУЛАГ, голод в Поволжье, Вторая мировая война. Потом качественный ущерб: Собес - легальный ресурс деградации. И он оказался страшней по своим результатам. Если посмотреть советскую статистику антропологических изменений народонаселения, то открывается страшная картина самоубиения в течении столетия. В начале века народ - полупьяный, но еще былинно могучий грузчик-амбал, в конце его - рыхлый, тухлый, насквозь больной доходяга, влачащий жалкое существование.

Возьмем для примера Китай: так же коммунистический строй, так же гонения на свободу, так же войны и голод. Но китайская нация сохранилась хорошо, поскольку не было у них системы государственных подачек. Их не поддерживали, поэтому они в конце-концов не упали. Неистовое желание выжить не допустило предаться  удовольствиям сомнительного рода. Не ничего лучше для народных мышц, чем упорно карабкаться вверх по отвесной круче, цепляясь за малейшие трещины в скальной породе. Альпинизм национальной силы. А те, кто хотел прохлаждаться, покачиваясь в гамаке и попивая пивко, валяются под скамейкой, вусмерть налакавшись самогоном.  

Русское население, отлученное от государственной титьки, до сих пор по инерции в полной мере безответственно предается самоуничтожительным порокам. А для пущей безопасности процесса слезно требует вернуть компенсационные дотации и льготы в полном объеме. Собес - лучший русский Ад.

Похвала Смерти.

Слишком много во мне жизни и поэтому я смертен
Слишком мало во мне смерти и поэтому я болен

Все живое смерти боится - значит она жизни сильней
И если истина мерой силы познается, то значит - смерть есть истина

Страдаю только тем, что во мне живо, где умер я - нет во мне уже боли
Жизнь болью существует. Чем больше жизни - тем больше боли

Через боль жизнь познаю.
Сознание есть движение знания, а жизнь есть движение боли

Необходимость жизни приводит к необходимости знания
Жизнь управляется знанием
Знание достигается болью
Готовность к боли есть готовность к смерти
И поэтому через смерть-боль-знание обретаю наконец жизнь                                                                                               

Слишком быть - беда. Недосмерть - недожизнь
Смертью своей нападаю на жизнь свою, тем и живу

Осознаю себя только в тесноте боли
Счастлив лишь тогда, когда не чувствую себя

Я - это боль. И от меня заболевает вся Вселенная
Исцеления желая, она стремится уничтожить меня

Уничтожая свое я, вражду прекращаю эту
Уничтожусь сам, или уничтожен буду

Лишусь существования, если откажусь от смерти своей, ибо только она существует
Жизнь утверждается в умерщвлении собственных пределов

Когда лишусь смерти своей, то устанет бежать жизнь моя
Смерть - единственное спасение мое, ибо без нее погибну

Войска Сверхназначения.

Правящий режим решительно прагматичен. Нет у него колпака с бубенчиками никакой идеологии, и в этом его реальная сила.
Бороться с одними прагматиками могут только другие прагматики. Будучи подвешенным кверху на тонкой веревочке, болтаясь на холодном ветру между небом и землей, нельзя бороться с теми, кто глубоко и прочно окопался в грунте, соорудил себе мощный бункер. Они всегда победят. Необходимо спуститься с умозрительных высот, с вязких болотистых облаков и ступить на твердую реальную почву. Цель также одна и средство одно - защитить свою страну и свой народ. Вот предельно простая идеология, и главное  - единственно объединительная. Есть практическое действие и есть обычный парламентский процесс прений и договора сторон, но сейчас не время для тонкой тщательной притирки мнений, поскольку сам парламент отсутствует. Время и место суровой жесткой прагматики. Прагматики спасения.
Воинство спасения. Здесь, как и в любом воинстве, необходимы люди, имеющие щедрость пойти на риск смерти. Необходимо личное посвящение. Необходима личная отвага. Нет, и не может быть верховного командования (которое подразумевает по определению борьбу за власть в иерархической цепочке, совершенно неуместную) там, где свобода и независимость не только единственная цель, но и единственное средство. Самые сильные и свободные люди категорически не приемлют над собой административный гнет, особенно в России, где по историческим причинам его было более чем достаточно. Только творцы, самодостаточные и самодеятельные личности.

Русское спасение возможно только вне институтов российской государственности, вне ее азиатской вирусности (штамма ханьского державного гриппа), поскольку именно от нее и ее разрушительных последствий надо спасаться и лечиться. Ведь этот строй - наследник той токсичной чуждости, что воспринята и воспроизведена в нашей исторической плоти в ордынский период по изначально далеким от Руси китайско-монгольским цивилизационным образцам. Достижение спасения возможно исключительно частными усилиями частных людей. Спасение в образах героического опыта нашей древней истории, в воссоздании нашего подлинного начала - вольной Руси.
Достаточно всмотреться внимательно вглубь русской истории, и мы ясно увидим, что все, чем в ней можно гордиться; все великие деяния и высокие достижения были результатом деятельности отдельных личностей, их трудов и подвигов, а не пошлого бумаготворчества каких-то контор и учреждений. Организационная структура сама по себе сугубо относительна, податлива и пластична под  воздействием на нее тех или иных индивидуумов. Главное – человек, каков он, а не среда его действия. Подвиг не бюрократичный. Чиновник не подвижник, не творец. Чиновник в массе своей – жалкий трус, скользкий червяк, не способный на волевой и интеллектуальный прорыв. Чиновничья страна – червивая страна…
Смелая и дерзкая личность определенно могущественней системы, поскольку находясь вне ее и будучи неподвластна ей, способна на свободный произвол, вредоносный или благой - в полной зависимости от воли зачинателя.
Особенно эффективно объединение сильных личностей в общем замысле и образе действия. Так и сейчас: система преступного режима - это не более чем ассоциация злоумышленных личностей, подчинивших себя общей преступной цели - грабежу в национальных масштабах. Бороться с одной общностью может только другая общность, бороться с одной личностью может только другая личность. Первична во всем и всегда личность: она создает и разрушает миры и системы.
Итак:
Вольное соединение сподвижников. Сбор-поход самых деятельных и умных людей России. Сообщество людей, прямо и косвенно независимых от государственных структур, в том числе и от аффилированных с ними коммерческих организаций. И строжайшее правило: отсутствие какого-либо отношения к иностранным и международным институтам: правительственным, общественным, религиозным, образовательным и т.д. Совершенное отсутствие внешней и внутренней ангажированности как тотальное условие.
Внутреннее самоуправление. Отсутствие иерархии и должностей. Каждый равен каждому изначально. Первенство по заработанному уважению. Кто более авторитетен, тот и имеет больше прерогатив и ответственности. Холопство и барство одинаково неприемлемы. Действует только тот, кто сам заранее добровольно вызвался на дело, кто обладает достаточным и доказанным умением. Исключительно личная инициатива. Ни погоняющего руководителя, ни подгоняемого подчиненного. Согласие -  способность - готовность - действие. Общие решения принимаются в результате сведения в одно целое частных мнений. Взаимная верность и соподчиненность.
Тайна деятельности - структура борьбы, как-никак. Вход - рубль, выход – два. Каждый должен доказать свою чистоту и честность, пройдя через строгую процедуру проверку.
Асемитизм, вневрейственность. Ни за, ни против, ни вместе, только вне какого-либо форм соучастия. Сугубо русский внутренний вопрос.
Отрицаются внутри и пресекаются вовне любые предпосылки возникновения самоубийственной гражданской розни. Запрет на внутренний разлад, на захватническую войну частных крайностей.
//Тот, кто, движимый тщеславием и самомнением, насильно навязывает миру и граду свою правду, частную и относительную, тратит в итоге слишком много сил на преодоление враждебной внешней среды. Чем больше уровень относительности в теории, тем больше требуется усилий для ее доказательства. Но тот же, кто действует, исходя из соображений максимального общего блага (действительного или, к сожалению, мнимого), успешно находит общие ресурсы и возможности для осуществления своих планов.
В настоящее время это всеобщее благо можно определить как защищенная область потенциальной свободы. Чистое поле вариативности, приемлющий внутри себя всё богатство и многообразие форм, действий и сущностей - все то, что не отрицает среды своего проявления. Чем больше объем пространства, чем чище оно, чем более оно защищено от внешних сил насильственного навязывания (сил односторонней деформации), тем больше может в себя вместить истинного блага.
Поле свободного действия. Проектная лаборатория. Творческая мастерская. Технологическая площадка. Широкий торг, защищенный от лихих грабителей и алчных мздоимцев.
Общее дело – защита границ возможного блага. Охрана по периметру.
Понимание действительной реальности блага и пользы относительно и переменчиво по обстоятельствам места, времени и действия. Всегда. Думали: добро, а оказалась беда... Поэтому детальное осуществление пользы (всегда сосредоточенной в нюансах, ограниченно частной по определению, строго изолированной, находящейся на самом кончике иглы, смутно мерцающей, близкой к исчезновению... ) общими усилиями крайне непродуктивно.
Нельзя ковшом экскаватора построить для детишек красивый песочный замок на морском пляже. Нельзя пошить одежду и обувь, построить жилье удобные для всех и каждого, по одной и той же мерке или чертежу. Унификации и обобщению поддается только то, в чем нивелируются частные отличия, причем сами по себе естественным образом.
Общие границы вероятностного общего блага намного проще увидеть и осознать, намного удобнее утвердить и соблюсти. Нельзя надежно обеспечить общее благо как таковое в его релятивистской сущности, можно лишь предоставить простор для его потенциальной реализации частными средствами и в частных целях.
Например, если соблюдены традиционные форма, поверхность и размер футбольного поля (и рамки правил), то существует некая вероятность, что там состоится интересная и зрелищная игра; все зависит от участников спортивного действа. Ежели нет, то такая вероятность ничтожно мала. Особенно, если со стороны ворот одной из двух команд возведены сооружения, способствующие одностороннему преимуществу в нападении и защите.
Частное всегда нацелено на выгоду. Захват частным общего есть захват выгоды, грабеж. Те, кто наблюдает за соблюдением правил и форм, не используя личную власть для навязывания своих частных правил и форм в корыстных целях, служат общей пользе. Это единственный верный путь.
Деидеологизация, аполитичность, внепартийность. Запрет на участие в выборах, митингах, пикетах, агитации и пропаганде и т.д. Никакой смешной трясучки на улицах и площадях с плакатами и транспарантами. Кинжал булатный смысла, а не листовка мятая сумятицы. У всех идеологических платформ частично присутствуют некое здравое и полезное зерно. Поэтому необходимо поддерживать все разумное и ограничивать все глупое и нерациональное. Находится сбоку и сверху гражданского процесса. Властвовать над хаосом, действовать вне суеты, быть не захваченным потоком. Наблюдать внимательно и блюсти строго. Разрешать или уничтожать. Все, что не относится к крайним формам патологии, имеет право на жизнь.
Тайные судии. Войска Сверхназначения. Образно говоря – необходимо постепенное и планомерное вытеснение из темного закулисья власти вражеской силы, действующей во вред страны ради своих шкурных интересов. Выгнать пинком на мороз этих жирных котов. Зачистить освободившееся место. В центре реальной власти, независимой ни от выборов, ни от политической конъюнктуры, ни от государственных ресурсов, должны находиться люди, для которых Россия и ее благо не пустой звук, а наивысшая ценность.

Ревнители. Заповедная стража. Хранители ключей. Тайный хребет Державы.
Общество состоит из четырех частей, равных между собой. Каждая часть выполняет свою функцию относительно других частей и внешней среды.

1). Ремесленники. Профессионалы высокого уровня. Высококвалифицированные рабочие, обладающие ценными навыками. Сословие, в котором зарождается национальная сила.                            
2). Ратники. Отставники В.С. и правоохранительных органов. Специалисты боевой, разведывательной, розыскной и охранной деятельности. Сила преобразуется в ударный действие расширения и защиты.

3). Умственники. Люди интеллектуального труда: ученые, ИТР, эксперты-аналитики, исследователи, юристы, преподаватели, врачи и пр. Народная энергия переходит в ментальную сферу.                          

4). Предприниматели. Добытчики и распределители благ. Те, кто сумели поставить свое дело максимально качественно и независимо. Знание претворяется в материальные ценности.
Выше перечислены самые важные сословия в жизни любого общества. Производители национальной действительности. Свобода и взаимное равновесие их интересов гарантирует общее благоденствие и безопасность страны. Межсословное объединение. Мозговой и силовой центр, определяющий параметры и технические спецификации политической и экономической системы, надежно защищающий рамочные условия ее существования.
Стяг русской силы.

Об страдательности идеологий.

Любой идеологии. Идеология пытается решить вопрос страдания. Кто и как приносит ущерб, и как с этим бороться - вот основная проблематика идеологии. От кого защищаться, кому помогать. Кого любить, кому отдаться... В этом ее родство с религией. Идеология возникла тогда, когда наука зверски ополчилась на религию, а поскольку ни та, ни другая, в силу ущербности своей, не могли в одиночку объять весь необъятный смысл жизни, то родилась идеология, как попытка объяснения, надежды и успокоения перед ужасами действительности. Идеология родилась от насильственной случки религии и науки. От веры ей досталась безапелляционность, а от науки логический схематизм. 

Поскольку существует идеология в среде страдания, и является неотъемлемой частью его, то развитие одного в конечном итоге укрепляет и увеличивает другое. Инерция быть, и быть в максимальном могуществе. Чем могущественнее боль - тем значимее и необходимее идеология. Выросла, распространилась идеология, и она уже не может отказаться от себя самой, и поэтому - чем больше страдание, тем лучше. Конец страха - конец идеологии.

Для идеологических функционеров источник страдания то же, что и источник жизни и благоденствия.
Социалисты очень расстроятся, если все бедные и униженные вдруг разбогатеют. Националисты впадут в темную депрессию, если паче чаяния русский народ внезапно станет победителем. Государственники и державные патриоты посыплют голову пеплом, если в один миг появится Великая Держава. Либералы (те из них, которые как бы) вознегодуют, если Россия станет вот так просто свободной, совсем даже без малейшей интервенции НАТО.
Они же ведь теперь никому не нужны. Чтобы избежать этого, они, вместо реальной работы, начинают усиленно создавать виртуальные симулякры, потемкинские деревни. И попутно, через шум и балаган, тайно растравлять источник страдания. Такой вот промысел.
Существуют, конечно, последователи и фанатики, искренне ушибленные на голову, но они используются как толпа, как пушечное мясо, и поэтому ничего никогда не решают. Симпатизирующие обыватели тоже не в счет, их как всегда обнесут тарелочкой с голубой каемочкой. Чем больше они надеются, бездействуя, тем меньше у них твердых оснований для ожидания чудес.
Борьба идеологий - борьба страданий. И в этом соревновании часто побеждает самый страдающий, самый слабый. Чем больше слабость, тем больше она имеет способности к заражению умов, к провоцированию массовой истерии. Разница между идеологиями в разности осознании первичного источника боли, источника угрозы. Болящие устраивают в приемном покое клиники кровавую драку с использованием костылей, загипсованных конечностей и украденных скальпелей. Бойня за спасение.
Новая идеология появляется тогда, когда появляется новые причины для страха.

Настоящая сила в холодной и отстраненной разумительности, имеющей практической назначение. Практика свободной вариативности, контролирующей все возможные источники возникновения страдания. Гибкий и пластичный универсализм. Жизнь совершенно непредсказуема. И страдание непредсказуемо. Слишком идеология зацикленная и заскорузлая для того, чтобы эффективно предотвращать непредсказуемое. Схема мысли. А жизнь больше схемы. 

Тот, кто считает, что источник боли находится только слева и снизу от него, направляет все свое внимание туда, и не замечает летящий сверху справа кирпич, и погибает бесславно. Те, кто видят это, охают с ужасом, и говорят, что опасность только сверху, от падающих кирпичей. Возникает и расширяется "бойсясверхукирпичизм", до тех пор, пока не появится какая-нибудь новая пагуба.
Нет страха - нет идеологии. Чем меньше идеологии, тем меньше причин для страдания. Перестаем бояться и начинаем видеть весь мир в объеме, не суженном перспективой бегства и нападения.