О чинолюбие.

Как женщины любят успешных, вальяжно сытых и удовольственных жизнью мужчин, так и бедный русский люд любит чин. Любит чин как неосуществимую сказку. Сказку о большом и твердом щедром и добром барине-боярине, который одарит парчой и шелками, угостит яствами дивными, винами заморскими и любно взамуж пригласит. Опора и защита. Грозный к чужим, милостивый к своим.
Пир на весь мир, ладья с цветными лентами, гусляра, "совет да любовь", "горько, горько"...
Прильнуть нежно, а он обласкает, защитит. Яблочко наливное на тарелочке с голубой каемочкой вручит.

Но не случается это никак. И никогда не случится.

Надёжа-Государь был всегда в действительности темен ликом, страшен взором, свирепого нрава, с желтыми скулами, мутен и непонятен. Брезгливо груб. Невыдержан, суетлив. Неудовлетворителен никак, злодейская морда. Чреслами ленив и неловок. И жезл державной мощи его недостаточно большой и твердый.

Люд стоит неприкаянно, глядит невесело - не нужен он никому в любовь да в ласку. Нужен только в использование - тягловым скотом аль услужливым лакеем, а то и податливой курвой, готовой к самым гадким извращениям. Еще там сапоги полизать, придать блеск державным голенищам. Не знает люд, о ком уж мечтать, кому отдаться. Тоска и истома во всех половых органах и в любвеобильной душе. Нетути любства. А-а-абида.                                                                                                                                                                                                                  Не должно народу быть женщиной, поскольку среди его состава присутствует значительная часть природных мужчин. Когда мужчины требуют для себя помощи и защиту, то есть то, что предназначено женщинам, происходит историческая скабрезность. Пошлость - мужчины как женщины, надеющиеся на Государство, как на другого мужчину. Быть настоящим мужчиной значит помогать и защищать. Быть женщиной значит принимать помощь и защиту. Даритель - получатель, руководитель - подчиненный. Виды взаимоотношений народа и государства.

Мужественность добывает и нападает, женственность распределяет и обороняется. Активность и пассивность. Свобода и ограничение. Ударный бросок и вязание на пяльцах. Для полноценного бытия необходимо равновесие природных начал. Недостаток чего-либо приводит к переизбытку противоположного. Перекос приводит к болезни и слабости. Инь-Ян дисфункция. 

Поскольку народ и государство пребывают в взаимно сообщающейся системе и зависят друг от друга, то недостаток у народа мужественности приводит к такому же недостатку у государства.  Поэтому государство постоянно занимается неубедительной имитацией образа крутости и не делает то, что настоятельно должно - расширяться вовне, нападать на врагов и защищать своих. Создает голографическую видимость альфа-самца, брутального многоборца.

А в случае своего поражения уверяет. что это произошло потому, что оно так ужасно мало имеет сил и возможностей. Ах-ах, плохо. Совсем отощало бедное, несчастное, ослабло без прокорма. Сначала слезно жалуется, а потом угрожает и требует, требует... "Сымай, народишко, последние портки, отдавай все, что есть там у тебя пожитного, а сам иди в мои холопы." И народ, обреченно вздыхая, сымает, отдает и идет, надеясь на сказочную мзду в светлом будущем. Привычка отдавать и отдаваться.

Даже лучшие люди, обладающие и силой мужества и совестью, попадаются на эту логическую уловку. Внедренный давно комплекс мазахисткой героики - " Всё для государства, все для победы." Морок веры в то, что только государство способно на настоящую победу. Чем больше государства, тем больше победа. Истощение народа ради ожирения государства. Навязчивая русская идеологема. Обжорство всегда несправедливо по определению. Когда русские герои остаются у разбитого корыта, то начинают горько недоумевать, почему это опять плодами тяжко завоеванной победы  воспользовались только беспринципные мерзавцы и ублюдки. А может быть, надо еще больше роли государства или оно должно быть иного строя?  Вот тогда-то уж да воспарим... Но строй меняется, власть получает еще больше прав и возможностей, но сам порядок глумления остается прежним. Но уже сам русский дух подчинился и приспособился к этому, терпит и ждет новую надежду. 

Издревле повелось у русских самостоятельное лишение себя свободы. Частной, независимой и вольной мужественности. Свойственно частенько молодецкой удали заниматься войной и грабежами. Свойственно иногда частной воли тешатся насилием и захватом. Есть гражданская опасность в буйной хищности, разрывающей страну изнутри и ослабляющей ее перед лицом внешнего неприятеля.

Только у тех народов установилась общественная свобода, где имелась возможность безопасного внешнего грабежа. Грабеж - историческая веха, пройти через которую обречен каждый народ.
Но есть очень большая разница - кто, кого и где грабил. Государство или самая активная и воинственная часть народа. Если выгоднее и удобнее грабить во внешнем мире, то устанавливается демократия, а если внутри, то диктатура. Всегда в зачатке существует конкуренция между видами вооруженного промысла. Заинтересованные стороны всячески стараются вытолкнуть противника с рынка. Диктатура появляется тогда, когда нация начинает поедать саму себя, утратив возможность свободной внешней добычи или вследствие того, что государство монополизирует этот сверхвыгодный рынок, поскольку новые геополитические условия требуют приложения масштабной и централизованной военной силы. Так что для развития нормального народоуправства необходимо на определенном этапе наличие слабых (обязательно), но богатых соседей, настолько незащищенных, чтобы с ними могли достаточно легко справиться разрозненные и независимые друг от друга грабители. Начало свободы в равенстве одинаково сильных разбойников. Развертывание свободы наживы приводит постепенно к ограничению насилия, поскольку оно мешает спокойному и безопасному извлечению прибыли. Возникает закон как ограничитель несвободы.

Так и было на Руси до Батыя. Но процесс становления не успел завершится. Враг настиг на половине пути. Два века кровавых русских междоусобиц превратились в три века удушающего татарского ига. Грубое, истязательное насилие, кажущееся бесконечным... И уверился народ в том, что свобода это предвестник беды. Если отменить свободу, то беда отменится.

Решено народом было для собственной безопасности упразднить множественность вольного мужества - все права, силы и возможности его передать полностью в единоличное распоряжение Государству. Отдать на рачительное сбережение и приумножение единственное средство спасения от грядущей истребительной войны. Но государство использует дарованную мощь неразумно или совсем не по назначению - для внутреннего грабежа в целях чиновничьего обогащения. В интересах чиновников, чтобы такое продолжалась вечно. Как только народ пытается востребовать свою силу обратно, начинаются опричности. Кастрационная государственность.

Те, кто был против уничтожения своего естества, ушли за пределы русской ойкумены - среди их потомков будут те, кто впоследствии назовет себя вольными казаками. Других противников власть с мелочной и доскональной методичностью преследовала  и ссылала, грабила и убивала.

Уцелевшие смирились. И вошел в русскость обычай угнетения мужественности. Русское воспитание традиционно предполагает ограничение личной инициативы, ущемление умственной свободы и естественной агрессии. Взрослые, посредством жестокого навязывания управляющей опеки и подавления способности принимать самостоятельные решения, подготавливают ребенка под будущее ярмо. Эта традиция выхолащивания предопределяет неконкурентоспособность многих представителей русского народа в том, в чем требуются такие мужские качества как жесткая пробивная сила и дерзкая предприимчивость. Чужие во многом оказались сильнее, поскольку никогда не занимались глупым самоуничтожением.

Да, русский народ имеет мужество великое, но оно, как и великое русское богатство, подспудно скрадено в темном подполе под замком. В железных оковах и кандалах на цепи произведен неимоверный по величине труд строительства и защиты. В условиях помех и ущерба, среди пыток и убийств. Система воспринимает народную мужественность как самый ценный эксплуатационный ресурс, или как фактор  конкурентной угрозы для своей выживаемости. Энергия, которую надо захватить в управление, а в случае упорного сопротивления уничтожить. Выбросить из страны, выдавить в криминал, сгноить в тюрьмах. Царизм, феодальная монархия, а уж большевики... Советский строй всю свою историю занимался упорной охотой на молекулы русского тестостерона. В итоге сильно измельчали. Насильственная андрогинность. Болезненное существование людей, лишенных и лишающих себя самих естественной самости, гражданской самцовости. Как общая анестезия - тотальное пьянство, наркомания.

Установились четыре пути для обыденной реализации русского мужества: первый - вовнутрь государства (в первую очередь в Армию и силовые структуры), причем с ограничением, второй - уход за границу, третий - уголовщина, четвертый - мучительно терпеть и жить, работать...  Жить и работать под давлением репрессивного налога на мужественность. А иногда еще и с ворогами воевать, будучи плененным собственной преступной государственностью. Настоящим мужикам на Руси тяжелее всех. На них всегда был самый опасный, тяжелый и неблагодарный труд... 

Намного легче обабиться. Собираются индивиды в штанах, приглашающе прихорашиваются, подбоченясь поводят плечами, танцуют, водят хороводы в надежде понравиться власти. Госшлюшество и чиноблядство (и ты, сука текст-редактор, не смей мне подчеркивать красным, когда я хочу выразится красиво). Образовалась влиятельная  подстилочная прослойка, состоящая из тех, кто обеспечивает себя продажной политической любовью, занимается ласковым властоложеством. Еще большее количество стремится преуспеть таким похабным способом. Но вся беда в том, что шлюхи не могут создать ничего  полезного, не могут оборонить Державу. Чем больше их становится, тем все более ослабляется народ и государство. Мало того, они постоянно стремятся к уничтожению настоящих мужчин и женщин, когда доносами, когда мздоимством и экономическим давлением, а когда и прямым насилием. Вытравливают понемножку подлинную русскую стать.

Не исключение и некая часть оппозиции. К ней принадлежат те, кто понимает, что им ну никак не обломится при нынешней ситуации. Или сами хотят выступать в активной роли, навязывать свои способы и позы. Поэтому и приманивают на сладкие речи, на обещания, на посулы помощи и защиты. Овладеть кем-то легче, используя отравленные дурманом идейные конфетки. Тем более - многажды много их, давно польстившихся ядовитым дурманом...

Приверженцев авторитаризма, империализма, социализма и национализма etc объединяет тайная бабская похоть на государственную мужественность. Мечта полностью делегировать государственной администрации свои созидательно-защитные мужские функции и обязанности, снять с себя весь груз ответственности за происходящий национальный облом. Ведь самому-то действовать лень и страшно. Удобней ждать благодати. ...Придет вот могучий герой-полюбовник, убьет врага и добудет мамонта. А потом у костра приголубит, принежит. Надо всего лишь тихо и смирно лежать бревно-бревном, уютно почесывая гондурас. Какие тут сексуальные приспособления идеологии  - дело сугубо относительное, на специфику любителя. Предпочитаемый образ и атрибутика подателя благ находятся в полной и безусловной зависимости от специфических требований получателя. Надежды вьюношей питают.

Но надежда тщетна. Государство хронически больно организационным бессилием и бледной немочью. Потребляемая извне мощь, вся без остатка, превращается внутри в дряблый жирок на морде лица, на брюхе и ляжках - по причине переизбытка женских гормонов. И никакой внешней отдачи в действие. Любые усилия по усилению государственности в итоге превращаются, все без остатка, в  чиновничьи квартиры, лимузины, дворцы, яхты, футбольные клубы и т.д.

Ожесточенный нажор балластных веществ, мешающих нормальному национальному метаболизму. Жировое хозяйство, алчно перерабатывающее последние крохи русского протеина... Неподъемная рыхлая бессмысленная задница, живущая за счет все более тощих мышечных волокон. Липидное и белковое отравление, превращающееся в опухоль на тщедушном народном тулове. Больше государственности - больше чиновничества - больше рака. Канцер и карцер. Государство не только не мужчина, воинственный и решительный, но и не женщина, рачительная и заботливая, государство - это нагло опухшее оно. Ни рыба, ни мясо. Посмотрите - не может государство по-мужски закатать рукава и вломить сильному врагу кулаком в лоб. Боится, чувствуя внутреннюю слабину. То трусливо увертывается, то позорно поддается, то предательски сдает заработанные народным хребтом высоты. Ничего не может, кроме как отыгрываться высокомерно на слабых и безответных.

Вопрос свободы не политический, вопрос свободы в присутствие мужественности. Жить вольно, пусть в опасности, но по-мужски. Самостоятельно помогать и защищать. Не на кого не надеяться, кроме как на себя самого. Быть, наконец, русским, ибо русскость рождена в свободе.